Конституционный суд РФ спустя шесть лет снова отказал в принятии жалобы, связанной с правовыми основами существования суррогатного материнства в России.
При этом в случаях 2012 и 2018 года суды общей юрисдикции встали на прямо противоположные точки зрения: в первом ребенок остался у женщины, которая его выносила и родила, во втором – двойню передали генетическим родителям. Кроме того, нельзя не отметить, что в обоих случаях судьи КС не достигли полного консенсуса: на два отказных определения приходится три особые позиции.
Дело супругов Ч. (подлинные данные во всем тексте не разглашаются в целях сохранения личной и медицинской тайны) возникло после того, как мать-одиночка отказалась давать свое согласие на то, чтобы их записали родителями ребенка, рожденного по договору о суррогатном материнстве.
Соответствующая норма прописана в статье 51 Семейного кодекса РФ: «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)».
По мнению заявителей, такой подход противоречит статье 38 Конституции РФ, которая гарантирует, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства.
Кроме того, Ч. не могут заниматься воспитанием своих биологических детей, что в соответствии с Основным законом страны есть «равное право и обязанность родителей».
Однако КС отказался рассматривать обращение Ч., поскольку «указанная модель правового регулирования, не будучи единственно возможной, не выходит за пределы правотворческих полномочий федерального законодателя».
Что это означает, поняли, кажется, даже не все судьи КС: к определению приложены сразу два отдельных мнения.
И Сергей Князев, и Гадис Гаджиев посчитали, что жалоба должна быть рассмотрена.
- Закрепляя исключительную прерогативу суррогатной матери в разрешении вопроса о наделении генетических (биологических) родителей материнскими и отцовскими правами, законодатель остается безучастным к интересам лиц, чьи половые клетки использовались для оплодотворения женщины, вынашивающей плод, - считает Сергей Князев. - Тем самым создается легальная почва для нарушения баланса конституционных ценностей и умаления прав и законных интересов не только генетических родителей, но и ребенка.
Кстати, говоря о правах ребенка, судьи затрагивают еще один аспект. Исходя из текста закона, воспользоваться такой вспомогательной репродуктивной технологией (ВРТ) имеют право только пары, состоящие в браке. В то время как для суррогатной матери вопрос семейного положения вообще не ставится: достаточно здоровья и наличия хотя бы одного своего ребенка. И если она решит не отдавать малыша биологическим родителям, то «закон абсолютно безучастно относится к тому», что ребенок «объективно подвергается риску стать безотцовщиной» со всеми вытекающими социальными и материальными последствиями. С одной стороны, у беременной женщины и ее нерожденного малыша возникает глубокая психоэмоциональная связь. Никто не оспаривает, что существует «неконтролируемый инстинкт материнства». С другой стороны, понятно, что женщины становятся «инкубаторами» не от хорошей жизни. Что важнее - духовное или материальное?
«Неюридический подтекст тут таков: бедные, если они соглашаются рожать для состоятельных людей, должны делать, что им говорят, и «не взбрыкивать», - а это уже особая позиция судьи Александра Кокотова по жалобе, поданной в КС в 2018 году. Ирина С. выступила в роли «инкубатора» для состоятельной пары М., но условия договора не выполнила. По версии самой женщины, она невнимательно прочитала и не поняла документ. По мнению суда, злоупотребила своим положением: когда стало известно, что родится двойня, потребовала увеличения гонорара, настояла на знакомстве с биологическими родителями (хотя договор заключается анонимно), подделала подпись мужа на согласии участвовать в программе и наконец записала новорожденных как своих сыновей. В конечном итоге семья хотела встать на очередь по улучшению жилищных условий как многодетная - у С. еще двое своих детей и комната в коммуналке. Суды общей юрисдикции постановили запись о родителях изменить, близнецов отдать генетическим родителям. Основание для такого решения тоже есть, считают в КС: «В случае если суррогатная мать отказалась дать согласие записать родителями генетических родителей рожденного ею ребенка, суд вправе, учитывая все фактические обстоятельства конкретного дела, разрешить спор в интересах ребенка». Статью 51 СК РФ, где есть формулировка «только с согласия», КС таким образом разрешает проигнорировать.
Наконец, в законодательстве есть еще одна неопределенность - это понятие «родители». Например, в статье 55 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» указано, что договор об использовании данного метода ВРТ заключается «между суррогатной матерью и потенциальными родителями». Но закон не конкретизирует, с какого момента они перестают быть потенциальными и становятся просто родителями. С момента, когда беременность наступила? С момента рождения? Потому что если с момента записи в книге актов гражданского состояния - их судьбу на всю жизнь единолично определяет совершенно чужая им женщина.
Как полагает адвокат Ирины С. Игорь Абалов, КС фактически устранился от решения всех этих вопросов, тем самым порождая правовой вакуум.
- Я не ставлю вопрос, права ли моя доверительница, - подчеркнул он в разговоре с корреспондентом «РГ». - Речь идет о том, что сейчас в России могут применяться два взаимоисключающих подхода, то есть закон - не един для всех.
Весной этого года был предан огласке и еще один случай конфликта между биологическими родителями и суррогатной матерью. Двоих детей пришлось отнимать у нее силой, с помощью судебных приставов, при содействии уполномоченных по правам ребенка Санкт-Петербурга и Московской области. В КС это дело пока не поступало.
Стоит отметить, что и мировая практика в отношении суррогатного материнства достаточно противоречива. В некоторых странах - Франции, Германии, Швеции - оно запрещено полностью, в некоторых - Дания, Канада, Израиль - разрешено только как некоммерческое. На территории бывшего СССР по большей части разрешено коммерческое суррогатное материнство. И судья Александр Кокотов поставил еще один вопрос: «Может быть, наметившийся сегодня в судебной практике крен в сторону большей защиты прав и интересов генетических родителей вполне справедлив в рамках коммерческих программ суррогатного материнства»? Ответ мог бы дать КС, но для этого придется ждать нового обращения. Отказ в рассмотрении ситуации С. и Ч. окончателен и обжалованию не подлежит.
14.11.2018 9:07